Уралочка прозрела, вернувшись из Москвы в Екатеринбург

В 2006 году Галина Вишневская позвала Марию Суворову в свою «Школу оперного пения». Маша как раз окончила Свердловскую консерваторию, и это приглашение приняла с радостью. Карьера молодой оперной певицы начиналась прекрасно, любой мог позавидовать. Затем Мария победила 300 человек в конкурсе на место в Государственном музыкальном театре имени Станиславского и стала там работать. Блистала в «Кармен» у Вишневской, в театре Станиславского пела Офелию в «Гамлете», Русалочку в «Майской ночи». Жизнь в столичной Москве била ключом ­ еще раньше, в Екатеринбурге, Маша подружилась с Вадимом Самойловым из «Агаты Кристи». Он то и дело просил ее помочь то в одном, то в другом проекте. Вместе с Самойловым Мария записала «Рок­герои нашего времени». Продюсировала как педагог по вокалу другие рок­проекты… Она всего добилась в Москве ­ признания, славы, денег. Правда, вот с личной жизнью были проблемы. Но Галина Вишневская еще вначале сказала: добиться успеха в оперном пении сможет только тот, кто забудет о всех своих личных интересах. Поэтому­то Маша и оставила свою маленькую дочку в Екатеринбурге у родителей. Совмещать заботу о трехлетней Ксюше и учебу у Вишневской, да еще и работу в театре было никак невозможно. Супружеская жизнь тоже дала трещину: интересы с мужем не совпадали. Однажды Маша проснулась, открыла глаза и поняла, что ничего не видит. На фоне нервного истощения исчезло зрение.

Этот браслет с маленькими иконками Мария Суворова не выпускала из рук, пока молилась об исцелении.

Московские врачи неделю отправляли ее из одной больницы в другую. Никто ничего не мог сделать. У Маши была высокая температура, ей становилось все хуже и хуже. Двоюродный брат привез ее в Институт глазных болезней имени Гельмгольца. ­Длинный коридор, в очереди к доктору сидят десятки старушек, ­ рассказывает Мария Суворова. ­ Я прислонилась к стенке ни жива ни мертва, температура под сорок. Никакой надежды, полная тьма. Вдруг подходит какой­то доктор, говорит: а эта девушка молоденькая что здесь делает? И тут же увел меня в кабинет, стал обследовать. Машу положили под капельницу, стали ставить антибиотики. Ей сразу полегчало. Лечить Марию Суворову взялся академик Владимир Тонковский. Наутро он сказал: ­- Жизнь мы вам спасли, жить будете. Но вот видеть больше не сможете никогда. У вас атрофия зрительного нерва на почве воспаления. Учитесь жить без зрения. Это была катастрофа. Жизнь рушилась. Ведь Маше и 30 лет еще не было! Маленькая дочка в Екатеринбурге. Что, теперь Мария никогда уже не увидит ее? Мириться с этим было невозможно. Когда коллеги в театре Станиславского узнали про Машину беду, тут же пришли навестить ее. В руках Мария перебирала браслетик с маленькими иконками. ­- Я поняла, что в моей жизни что­то не так, ­ вспоминает Мария. ­ Мои учителя всегда говорили: на жертвенный алтарь искусства, ради профессии надо принести все: и личную жизнь, и семью, и любовь к близким… Но тут мне стало ясно, что я жила неправильно. Я молилась всю ночь. И дала зарок: если зрение вернется, то я брошу театр и вернусь в родной Екатеринбург.

Карьера молодой оперной певицы начиналась прекрасно, любой мог позавидовать: Галина Вишневская позвала Машу в свою «Школу оперного пения».

Наутро, когда рассвело, Маша стала различать контуры предметов. ­На подоконнике стоял цветок, ­ говорит женщина. ­ Я трогала руками его листочки и тут же начинала их видеть. Это было самое настоящее чудо. Я боялась верить в исцеление. Но с каждым днем зрение возвращалось все больше. Я видела все лучше и лучше. Через две недели Марию Суворову выписывали из больницы. Врачи провели консилиум, пытались объяснить, как болезнь повернулась вспять. Но сказали то же самое: это чудо. На всякий случай, офтальмологи попросили пациентку вести здоровый образ жизни. Мол, в любой момент болезнь может вернуться. Но оперная певица уже решила, что слава и деньги не самое главное в жизни. Есть настоящие ценности ­ родные и близкие люди. И Маша, закончив театральный сезон в Москве, вернулась на Урал. Она не стала фанатично верующей. Ходит в церковь не чаще, чем прежде, до болезни. ­Я вначале думала, может, после прозрения смогу исцелять других, ­ признается Маша. ­ Но нет, ничего такого не случилось. Но чувствовать теперь все стала по­другому. Теперь в красках вижу музыку. Верю, что Бог всегда со мной. И когда я вернулась в Екатеринбург, все стало очень хорошо складываться. Будто бы Бог направляет меня, подсказывает, как надо поступать.

Счастье быть с дочкой Мария не променяет теперь ни на какие богатства мира.

Теперь Мария Суворова работает преподавателем вокала в лицее имени Дягилева в Екатеринбурге. Она очень счастлива: дочка­второклассница все время рядом с ней. Еще Мария открыла школу­студию. Теперь свой профессионализм и свое умение оперная певица использует на другом поприще. Она разработала собственную методику и говорит, что научиться петь, выражать свои чувства при помощи пения может любой человек. Берется выучить вокалу любого желающего. И говорит, что ради искусства совсем не надо ничем жертвовать.

С Андрисом Лиепой Мария участвовала в постановке «Евгения Онегина».

Комментарий специалиста Иван Кудинов, врач-офтальмолог, г. Екатеринбург: ­Атрофия зрительного нерва развивается как следствие многих заболеваний ­ при воспалении, отеке, сдавлении, повреждении, дегенерации волокон зрительного нерва или сосудов, которые его питают. Лечение атрофии зрительных нервов ­ очень сложная и трудная проблема. Дело в том, что нервная ткань почти не восстанавливается. Но в медицине описаны случаи, когда зрение возвращается. Мария попала в руки профессионалов. Вовремя принятые меры многое значат. Пациентка успокоилась, отдохнула, вот и выздоровела.